Глава 2. «Фуксячья жизнь»

Фукс был юрким и задиристым мужичком, с ершистым взглядом и, будто приклееной к харе, ехидной ухмылкой. Когда-то, Фуксимильян служил сельским головой, покуда однажды не допился до белой горячки. После чего угодил прямо в Кащину обитель зла (то уже совсем другая, страшная история, о которой читатель обязательно узнает, но несколько позже). А выписавшись, подался в город и некоторое время проработал на Унитазолитейном заводе, где надорвался так, что до сих пор непроизвольно ветры пускал. Плюнув на всё, Фукс собрал вещи - хуй да клещи, и вернулся в родную Хейтеровку.
Сейчас он служит ночным сторожем у барина Админского. После всех мытарств, такая работа была Фуксу весьма по душе. Днём он спит в уютной каморке, перед этим немного приняв на грудь и закусив, а ночью, окутанный в тёплый тулуп, с грозным видом ходит вокруг усадьбы с ружьём. За ним непременно семенит отвратительного вида шавка с тупой мордой, которая увязалась с того самого дня, когда по случаю возвращения домой, Фукс нахерачился в одном дешевом кабаке, а на обратном пути упал, недалеко от помойки, моментально погрузившись в пьяный глубокий сон.
Очнувшись от того, что в его ноздри хлынула невероятная вонь, Фукс кряхтя приподнялся. Вокруг было тихо и ни одной души. Лишь какая-то коротконогая лезлая дворняга сидела неподалёку, внимательно наблюдая за ним, а рядом, валялся его любимый картуз, в который уже успел кто-то насрать. Фукс был в ярости! Ведь именно в этом картузе, он находил себя настоящим щёголем!
Заметив в нём признаки жизни, дворняга зашлась визгливым лаем, от которого башка Фукса готова была взорваться, как паровой котёл! С досады пнув её, под обрамлённый репейником зад, пошатываясь, направился в сторону своей хаты, под всё тот же заливистый аккомпанемент. Только шавка стала более осторожна и подозрительна, потому, брехала соблюдая почтительную дистанцию между своей жопой и его сапогом.
С того самого дня, дворняга намертво увязалась за ним. Фукс уже оставил безуспешные попытки избавиться от неё и, не мудрствуя лукаво, дал ей кличку Орион - в честь обшарпаного кабака, где вчерась ужрался, напоследок обрыгавшись на чьи-то новые сапоги.
Вот и теперь, шавка вьётся вокруг Фукса, но всё равно кредитами хозяина не пользуется. Ведь за заискивающей мордой её, скрывается самая что ни на есть иезуитская подлость. Никто проворнее шавки не мог подкрасться сзади и цапнуть кого-нибудь за ногу, спиздить мясо с ледника или насрать за печкою. Ей не раз отбивали задние ноги, но она всегда возвращалась к хозяину.
Сейчас, Фукс стоит у ворот и прищурившись смотрит в даль, на ярко-красные окна церкви, что в Хейтеровке и притопывая валенками балагурит с дворней. Ружьё его висит за плечом. Он пожимается от холода и гаденько посмеиваясь, щиплет дворника Козлобарана за упругий зад.
– Нешто нам дунуть? Праздник на носу! – сказал Фукс, предоставляя Козлобарану самокрутку.
Козлобаран охотно затянулся и вытянув губы закашлялся, манерно приложив большую ладонь к груди. Глядя на это соблазнительное зрелище, Фукс решил внести пикантности в светскую беседу с помощью скабрёзной шуточки:
– Козлобараш, а правда, что за неимением горничной - ебут дворника, а? Ыхыхы!
Козлобаран округлил глаза, якобы возмущаясь, и стукнул его руковицей по плечу, на что Фукс довольно осклабился. Вечер обещал быть томным.

Ещё с утра, он уговорил конюха Абдуллу свозить его на ярмарку, где яблоку сегодня было негде упасть. У лавки с самогоном он заметил Артёма с Цезием, которые живо что-то обсуждали.
– Нихера себе, затарились, мажоры хреновы! – пробубнил он себе под нос и злобно сплюнул сквозь щербину.
Сам набрал нехитрой снеди, костей шавке, которую ничем иным и не баловал, да спиздил пару маковых кренделей к чаю. Едко сифанув на ходу, Фукс направился в другой конец шумной ярмарки, чтобы прикупить гостинцев для Козлобарана. Семенящая по пятам шавка, словив пердёж, обиженно покрутила мордой, задумав позже насрать хозяину в шапку.